Моя понимать - Страница 58

К оглавлению

Димке просто стало интересно, как же эти лихие парни — каждый ростом ему по пояс — собираются его арестовывать.

— Яггай, ты — арестован.

— Да, — сказал Димка, и прислонился плечом к стене.

Гномы помялись. Один приблизился к Димке и толкнул стволом в бок:

— Ты должен идти с нами.

— Зачем?

— Ты арестован.

— Что значить эта слово?

Гномы ошарашено поглядели друг на друга.

— Что здесь происходит? — послышался ленивый голос.

— Да вот, гражданин Анри, — гномы чуть ли не обрадовались появлению начальства, тоже, кстати, гнома, — мы яггая арестовали, того самого, с плаката…

— Так ведите его в участок.

— Да он не идет.

— Тогда пусть отправляется своей дорогой. Вы что на инструктажах делаете? Или не слышали, что розыск на гражданина Хыгра отменен?

На гномов было жалко смотреть. Димка не любил, когда люди попадают в неловкие ситуации — он уже собирался закончить шутку с тупым яггаем и показать мандат — поэтому решил объяснить командиру, что его подчиненные не виноваты.

— Уж извини, Хыгр. Понабрали тут…

«…лимиту по объявлению…» — мысленно продолжил Димка.

— …молодежь: ничего не знают, сами преступников боятся. А ты не к нам ли обратно? Не узнаешь меня, что ли?

— Нет, — Димка действительно не мог вспомнить гнома.

— А как ты мне сказал «Твоя говорить плохо сзади моя спина моя откусить твоя голова», помнишь?

Димка вспомнил. Троица гномов, нахально распивавшая в его кабинете, когда он пришел в участок в первый его день в должности начальника особого сыска.

— Моя помнить твоя.

— Слушай, Хыгр, а пойдем на самом деле в участок? Нет, не для ареста. Просто посидим, вспомним прошлое, погово… в смысле, послушаешь новости.

А правда, почему нет? Полчаса есть, почему бы не пообщаться с людьми? Можно, конечно, предположить, что это такой хитрый способ его арестовать. Но, во-первых, слишком сложный — кто мог знать, что он пойдет по этой улице, что он вообще на улицу выберется? — во-вторых, пойманный яггай — очень опасная вещь. Тут главное, сразу понять: кто кого поймал.

— Моя идти.

* * *

Димка наконец-то услышал тот самый анекдот о самом себе.

— Летом прошлого года читал яггай лекцию по философии в Академии. И вот один из студентов, молодой маркиз де Карваль, спрашивает его: «Господин яггай, скажите, вот одни философы считают, что человек мыслит головой. Другие же полагают, что мышление осуществляется сердцем. Если правы вторые, то получается, что человек может мыслить и без головы. Скажите, это так?» Яггай подумал и сказал: «Моя не знать. Моя проверить». После чего откусил маркизу голову.

Димке анекдот не показался настолько уж смешным, но гном Анри залился веселым смехом.

Кстати, сколько времени?

— Сколько? — Димка стукнул пальцем себя по запястью.

Увидел непонимающие глаза, выругался про себя, и изобразил, как он вынимает часы из кармана.

— Первый час дня, — сообразил гном.

Пора идти. Кстати, нужно будет купить себе часы. И переделать в наручные.

* * *

— Значит, монархисты кончились, — господин Шарль на самом деле был доволен.

— Да, — Джон был серьезен, — Все, кроме одного.

— Упустил.

— Отпустил.

Господин Шарль посерьезнел:

— Не понял.

— Это — черный эльф.

Жители Острова не убивали друг друга. Их и так слишком мало. За исключением случаев кровной мести.

— Дон Мильер… — если бы у господина Шарля были клыки, он бы оскалился.

Да, за исключением случаев кровной мести.

Глава 27

По дороге от полицейского участка до гостиницы, Димка размышлял о том, что Этой стране повезло, что во главе революции стоит именно товарищ Речник. Жесткий романтик, как бы странно это не звучало. Не похожий ни на Робеспьера, ни на Ленина, Сталина, Троцкого, Гитлера… Вышеназванные товарищи (кроме, может быть, Сталина) относились к революции, как к некоей глобальной компьютерной игре-стратегии — если бы в их времена существовало такое понятие — они продвигали прогресс, в своем понимании, не обращая внимания на возможности конкретной страны, имевшей несчастье стать объектом их экспериментов, на желания жителей, ее населяющих, априори считая, что народ глуп и темен и не понимает, что прогресс для них — благо… Они строили страну, идеальный образ которой держали в голове, не задумываясь, как правило, возможно ли это построение на практике. Молчаливо предполагалось, что все достижения прогресса, ими продвигаемые, все технические новшества, однозначно ведут к величию страны, счастью народа в целом и каждого отдельного его представителя, поэтому весь народ в едином порыве, без всяких исключений, будет строить то светлое будущее, которое нарисовалось в воображении одного человека. Когда же хрустальная теория разбивается при столкновении о чугунную реальность, никто не признает, что теория ошибочна и не пытается ее исправить. Сразу выискивается враг, который «гадит» — внешний или внутренний — и от действий которого, ясен пень, ничего и не получается…

Димка подумал, что его мысли уже ушли куда-то в сторону от конкретных исторических личностей и в его памяти всплывает некое явление, некие люди, которые именно так себя и ведут… Кажется, даже в литературе для них было придумано особое название… Как же… Нет, не вспоминается…

Да и ладно.

Возьмем товарища Речника. Он строит не государство, в котором он хотел бы быть правителем, а государство, в котором ему было бы комфортно жить простым мещанином. Есть у него трудности? Еще какие! Другой бы на его месте уже поседел, да вот беда — Речник — тролль, а значит — лыс. Нашел товарищ Речник врагов, которые испортили ему всю малину? Нет! Все свои ошибки он признает и, более того — исправляет. Гитлер бы уже объявил врагами мышанов, тем более что это — почти правда и в стране уже гремела бы антисемышанская истерия. Товарищ Речник засекретил информацию о том, что мышаны работали на Хозяина, как раз для того, чтобы не допустить погромов. Робеспьер обвинил бы во всем дворян, и гильотина на площади работала бы безостановочно. И не на одной площади, а на КАЖДОЙ. А речник и короля бы отпустил работать сапожником в тихом предместье, если бы тот, конечно, согласился. Король был казнен под давлением радикальных товарищей, которых, кстати, обвинил бы во всех бедах уже товарищ Троцкий. В то время как товарищ Речник не хочет устраивать охоту на ведьм и до последнего надеется, что товарищи образумятся.