Моя понимать - Страница 59

Димка еще раз покатал в голове мысли и пришел к выводу, что он, кажется, выбрал в этом конфликте правильную сторону. Было и еще одно, главное, соображение в пользу товарища Речника.

На его стороне — господин Шарль, самый умный из всех известных Димке людей.

НА этом выводе господин Хыгр осознал, что стоит у ворот рынка, куда умные ноги привели задумавшуюся голову, чтобы купить те самые часы, о которых он подумал в полицейском участке.

* * *

Черный эльф Жозеф с некоторым недоумением смотрел на то, как его друг, господин Шарль — то есть, гражданин, конечно — собирается в дорогу:

— Чарльз, только не говори мне, что ты бежишь из города.

— Не бегу, — бывший начальник особого сыска спрятал в сумку два пистолета, — а уезжаю.

— Чарльз… Это больше похоже на бегство. Если бы я не знал тебя…

Господин Шарль выпрямился:

— Так как ты меня знаешь, то просто подумай вот о чем. Стоит ли мне отменить очень важную и задуманную задолго до появления дона Мильера поездку только потому, что кому-то может показаться, что я струсил?

— Нет, но… А что за поездка?

— Мне нужно привезти в столицу одного человека. Он поможет нам в поисках шпионов из другого мира. Мы нашли одного и то — на чистом везении.

— Полицейский, что ли?

— Нет, башмачник.

* * *

Димка нашел часы. Солидные, в серебряном корпусе, величиной с небольшую тарелку. То есть по размерам — как раз на запястье яггая. И самое приятное — недорого.

Практически — по дешевке.

Димка почесал нос. Что-то тут ему не понравилось. ОН обвел взглядом рынок.

Да… Рынок не тот, что раньше. Толчея стала больше, а шума при этом — меньше. Не слышно зазывных криков продавцов — а те, что слышны, такие унылые, как будто зазывал заставляют кричать под угрозой казни всех родственников. Шумные перепалки с торгом за каждый денье тоже не слышны… Покупатели и продавцы как будто присыпаны пылью, настолько они серы и унылы.

Цены на предметы, на часы, например, поражают своей дешевизной. Еда же, напротив, подскочила в цене, пожалуй, втрое.

Голод…

Димка встал, как вкопанный.

Голод?

Он вспомнил свои размышления после отъезда из хрюнской деревни, родины батьки Жана. А есть ли в стране вообще голод? Вернее… Голод есть.

Был ли неурожай?

* * *

— Сдаваться я не намерен. Так и запишите.

Никто, разумеется, записывать глубокую мысль товарища Речника не стал. Тем более, что в рабочем кабинете, кроме него, находился только Жозеф, он же товарищ Кузнец и товарищ Сталевар.

— Что это означает? — товарищ Речник задумчиво посмотрел на бронзового рыцаря, как будто он разговаривал с ним, а не с находящимися в кабинете, — Это означает одно: мы будем драться. Да, драться! Но!

Толстый палец указал в потолок.

— Что нам известно о силе сторонников Каменотеса? Их много. Практически столько же, сколько и наших сторонников. Значит… Что это значит? Значит, мы находимся в равных условиях. Что нам известно о планах заговорщиков в партии? Товарищ Кузнец, что вы молчите? Кто начальник полиции? Вы, я или вон та ворона?

— О планах заговорщиков нам неизвестно ничего, кроме того, что они существуют.

— Планы или заговорщики?

— Ну, раз есть заговорщики, значит, у них есть и планы. Мне кажется логичным.

— Понятно…

Речник стал сух и деловит:

— Что бы мы делали на их месте? Естественно, самое простое: арестовать меня. После чего разогнать моих сторонников. Если собрать моих сторонников и организовать оборону здесь, во дворце, это приведет к двум возможным результатам: нам удастся справиться и нам справиться не удастся. В первом случае — все отлично, но мы не можем исключать и второй вариант. Следовательно, остается найти ответ на один вопрос: при каких обстоятельствах заговорщик, рассеяв моих сторонников, не смогут арестовать меня?

Глаза зомбика, товарища Сталевара, слегка расширились. Судя по всему, он представил вождя с двумя огромными мечами в руках, рубящего в капусту ворвавшихся в кабинет противников.

— Не знаете? Я вам отвечу. Они не смогут арестовать меня, если меня там не будет!

— То есть?

— Не выдержал черный эльф.

— Мой план таков: в день, когда я откажусь исполнить требования заговорщиков, они захотят меня арестовать. Потом-то они, конечно, объяснят народу, что я снюхался с монархистами и кем-нибудь еще, но сначала — арест. Так вот, отказав им, я тут же выеду из дворца и вместе с моими сторонниками займу оборону в каком-нибудь надежном месте… товарищ Речник, подберете потом подходящее… но, и вот в этом вся хитрость, на самом деле из дворца выедет мой двойник…

— А у вас есть двойник?

— Есть. Двойник, переодетый мною, займет оборону, а я останусь здесь во дворце.

— Кто будет охранять вас во дворце?

— Зачем? Достаточно обычной охраны. Ведь, повторяю, никто не будет искать меня здесь. Если мои сторонники отобьются — хорошо, если же нет — на следующий день я обвиняю заговорщиков в попытке переворота и все их крики о том, что я — враг революции, никто не примет в расчет, посчитав обычными отговорками проигравшего. Мне поверят больше: кто нанес первый удар — то и неправ.

— Может, все же оставить часть сил во дворце? — хладнокровно уточнил Сталевар.

— Ни в коем случае! Достаточно будет кому-то проболтаться об этом и заговорщики тут же сообразят, что эти силы кого-то охраняют.

— Почему бы вам тогда не перебраться в любое другое место и пусть ищут вас по всей столице?

— Тут вопрос репутации. Если я прячусь где-то, кроме дворца, то меня могут обвинить в трусости. Если же я остаюсь во дворце, то никто не сможет назвать меня трусом. То, что искать меня будут где-то еще — личные проблемы умственной полноценности заговорщиков. Ну и, в случае опасности, я уйду потайным ходом.